Творец опыта
Выйдя из дома, N пошел на обычную свою прогулку, чтобы отвлечься и развеять мысли. Он давно уже понимал, что делает что-то не так в жизни, а также, что жизнь его проходит будто мимо него. Любил он гулять в уединенных, безлюдных местах, потому что, как это ни парадоксально, чем болльше людей было вокруг него, тем более одиноким он себя ощущал. Была у него одна излюбленная пустая и неизвестная, всеми забытая улица, на которую как ни придет он — всегда пусто. Была она очень длинная, и как это обычно случалось, пройдя по ней с мыслью какой-либо нерешенной, по окончанию маршрута своего ответ находился сам собой.
Вот и в этот день решил он пройтись по этой улице, правда без вопроса конкретного, так как и не мог его сформировать толком - просто гложило его что-то изнутри.
Пройдя до середины улицы, услышал он вдруг человеческий голос. Доносился он из заброшенного здания суда. Голос этот с жаром и интересом повествовал о чем-то, впрочем о чем именно, N услышать не мог.
Возбудилось в нем любопытство: с чего бы это: сколько он гулял на этой улице - ни разу людей не встречал, а тут, что-то вроде лекции даже.
Приблизившись, он начал отчетливее слышать голос: “Вот об этом-то разделении и говорю вам! От чего необходимо обособлять, если от дробления комплексная картина теряется?”
Заинтересовавшись голосом и темой обсуждения, он решил войти и посмотреть, что это за лекция.
А меж тем голос продолжал:
«Итак, давайте разберем каждое из понятий, чтобы понимать о чем пойдет речь далее. В начале всего есть хаос, олицетворение природы - непонятных человеку процессов. Но есть ли хаос в чем либо на самом деле? Может быть мы как дети, смотрящие на муравейник - не понимаем процессов его, думая что каждый муравей куда хочет - туда и ползет, от того и называем движение муравьев хаотичным. Но что если найдем закономерности в поведении их? Узнаем причины того или иного поведения каждого из муравьев, а в перспективе сможем его и предсказывать? Эта система станет нам казаться уже не столь хаотичной, а даже и наоборот - математически точной, упорядоченной.
Так вот, встречается человек с этим хаосом, проявлением природы, и встает перед ним вопрос: как же ему хаос этот упорядочить, организовать, да так, чтобы из этого выгоду извлечь? Тогда-то и приходит нам на помощь инструмент наш первый - дизайн. Отвечает он на вопрос: как? Как нам из дерева сделать стул, как нам из куска мрамора сделать статую, как нам из разных частей, все воедино собрать. Но дизайн без двух других инструментов наших бесполезен…»
В этот момент, N вошел в зал и увидел за трибуной ответчика, развернутой к зрителям, стоящего мужичка лет под сорок, с бородой, хоть и мытой, но неухоженной, в одежде чистой, но помятой сильно. Кроме него в зале не было никого - лишь пустые скамьи для слушателей.
«Вы как раз вовремя, присаживайтесь, вы не много пропустили.» - сказал лектор N-у, и продолжил свою речь:
«Так вот, есть у нас триединство: дизайн, философия и искусство. Каждое из них выполняет роль важную, но убери хоть один элемент и творение человеческое уже неполноценным становится. С дизайном мы уже разобрались. Дизайн отвечает на вопрос: как из ничего сделать что-то. Перейдем теперь к философии. С древнегреческого переводится как любовь к мудрости, знанию и т.д. Для чего же нам знание это? Ведь и без знания можно жить, причем жить может даже более счастливо, ибо ребенок не знающий о страдании, более искреннен в радости своей, чем человек уже познавший разные проявления мира сего. А затем нам знания, чтобы уметь ответить самому себе на вопрос - зачем? Вот умею я из ничего делать что-то, только что толку-то от этого умения, если не знаю зачем я это делаю? Без придумывания для самих себя смыслов, мы не более чем животные, просто удовлетворяющие свои инстинкты, а добавь в жизнь немного смысла - вот уже человек готов и жертвовать теми самыми инстинктами ради смыслов своих. Пришли мы к тому, что философия отвечает на вопрос: зачем? Знали бы мы зачем и как - начали бы делать всего и сразу, а кому это все нужно и не задумывались бы. Тут то и приходит искусство, субъективное восприятие объективного мира нашего. Вокруг человека выстраивается все что делаем мы (искусство - от слова искуственный, неприродный), от того понимать и помнить должны, что и дизайн и философия человеку служат, так как и они - часть искусства, так как человеком и придуманы.»
На этом приостановил он свою речь, и в первый раз за все время (до этого говорил в зал, переводя взгляд с одного места на другое, будто там есть кто), посмотрел он на N.
«Вижу у вас накопились вопросы. Готов на всех них ответить.»
«Да, право у меня есть вопросы» - начал N — «Вы выступаете будто тут есть кто, а я тут один единственный, так зачем же вам время свое на одного человека тратить? А до того как пришел, то и вовсе сами себе получается лекцию читали?»
«Так может быть ради вас одного и читаю» — лыбкой ответил оратор — «Вот ведь помните я про муравьев говорил, у них у каждого есть смысл свой, ни им самим, ни нам может даже не понятный, но он есть, от чего они как роботы, миссию свою выполняют, ибо не выполнять и не могут. А вот теперь представьте, что на нас сейчас какой сверхчеловек смотрит; смотрит на меня, одного тут выступающего и тоже о смысле вопрошает. А я ему и отвечу - а смысла то и нет, ведь и смыслы мы сами придумали, а если и есть в самом деле - то как же мне его познать-то? Как муравей я свой камешек в муравейник общий несу, а уж что отвечю на вопрос “зачем несешь” - это уже и не важно, тут придумать и уверовать в это много чего можно, да только нужно ли? Вот если вы услышали сейчас мою речь, заинтересовались и пришли, то значится не просто так я делал это?» - с широкой улыбкой завершил оратор.
Немного пораженный ответом, N обдумал немного ответ его, после чего задал следующий вопрос свой, из ответа вытекающий:
«Так вы говорите, получается, что все мы как машинки, идущие по рельсам своим, а свернуть и не можем? Точно так же, как я не зайти к вам не мог?»
«Как же я за других-то сказать могу? Я за себя говорю, вы то может и не по рельсам, вы может и свободный вовсе, летите в любую сторону, куда вздумаете… Либо куда ветер подует.» — ухмылкой добавил выступающий.
«Так, хорошо. А позволите поинтересоваться, вы сами-то кто? Почему о триединстве своем повествуете?»
«Я - творец опыта. О триединстве рассказываю, чтобы и других таковыми сделать, кому нужно.»
«Творец.. как то громко, нескромно звучит на мой взгляд… и что-за опыт? ��ак и зачем его создавать?»
«С громкостью согласен, но на это слово выбор пал не из одного самодовольства, но и для того, чтобы разделение триединства убрать. Ведь сейчас как? Есть дизайнер — его придумать, спроектировать вещь какую-то просят, а он как автомат, поручение и выполняет. Не знает он ответа на вопрос ни зачем ему эту вешь делать, ни для кого он вещь эту делает. Или есть например, человек поразмышлять любящий. Вот он может весь день продумать, у себя в голове ответы на все вопросы найти, да как их донести, и для кого — самое главное — не знающий. Либо есть художник, у которого руки прямо таки и чешуться, только дай что сделать оригинальное, да оригинальное такое, чтобы все поразились, до глубины души. Он как рабенок, что научился из песка замки строить. Вот он их строит и строит, ему больше то и не надо, главное чтоб говорил кто-то что молодец он, а ему и счастливо. Вот только без понимания как и понимания зачем, творить долго он не сможет, ни для себя ни для других людей. От того и пришел я к тому, что границы разделяющие этих трех людей, необходимо нам если не стереть, то хотя бы опустить, чтобы каждый из них мог взаимно обогатится и создателем сделаться. Вот думал я, что же объединяет всех троих их? Что дизайнер сделал стул, что философ изложил мысль свою, что художник творение свое. Всех их объединяет зритель, причем зрителем-то может быть и сам творящий. Но что-же зритель получает от взаимодействия с творением? Вот на стуле посидишь после долгой дороги, глядишь и вспомнишь создателя его, мол какой же стул удобный, приятно как на нем сидеть. Это опыт приятный. Вот прочтешь мысль философа, и озаришься знанием неким, что-то, что вроде знал до этого, а сформировать никак не мог. Это тоже опыт. Или вот художник, изобразит деву с детьми, сидящую с лицом смиренным, жертвенным, прямо на тебя с картины смотрящую, ты и прослезишься от переживания внутреннего. Это тоже опыт. Так а зачем же опыт нам нужен этот? Да затем, что это единственная валюта наша, единственный ресурс драгоценнейший. По тому как, только накапливая и передавая опыт, мы смогли в люди выбится, а уж зачем, и хорошо ли что выбились, то это и другой вопрос. Важно лишь что поезд опыта едет по планете, и его не остановит никто, а ты либо запрыгнешь в поезд этот и помчишься в будущее туманное, неопределенное, либо на месте своем и останешься. Тут уж я тебе не советчик, может остаться и лучше, если поезд этот в стенку летит на всех скоростях.» — Тут он остановился, посмотрел на часы свои (не работающие к слову), и сказал: «Прошу прощения, пора мне.» — закончил он с улыбкой и пошел неспешным шагом прочь из здания.
N просидел несколько мгновений, в попытке переварить сказанное. Было еще много вопросов у него. Вспомнил он вдруг, что хотел спросить еще у лектора, самый главный вопрос. Встал он со скамьи и поспешил за мужичком на улицу, чтоб успеть догнать его. Но выйдя на улицу не увидел никого.
«Странно» — подумал он — «Как бы такой человек, что в пустом зале лекции читает, спешил куда-то?»